Рецензент » Статьи » ПВО — это ФИО (Виктор Пелевин)
Как известно, по адресу висит только одинокое объявление: «Витя! Когда найдется время, позвони мне, чтобы доделать сайт. А то люди ждут, и ничего не происходит. Тема», — и ниже пояснение, что «работы ведет Артемий Лебедев». Итак, люди продолжают ждать, периодически напоминает о себе очередной книгой и вновь скрывается на своей «вершине Фудзи, время зима»: «Писатель — это человек, который отвечает перед текстом, который он пишет, а не перед читателями или критиками. Поэтому это очень одинокое занятие». Литературной тусовкой пренебрегает, считая делом пустым, интервью даёт крайне редко, первое время даже фотографировался всегда в тёмных очках, чтобы социальная сфера жизни не пробиралась в сферу личную: «Мне нравится писать, но не нравится быть писателем. Я писатель только в тот момент, когда я что-то пишу, а вся моя остальная жизнь никого не касается». Одни видят в такой жизненной позиции презрительную надменность к окружающим, другие — чрезмерную ранимость, третьи считают затворничество элементом буддийского мировоззрения Пелевина. Каких только слухов ни ходило о нём в начале его литературной деятельности! То он торговец наркотиками, то профессиональный дезинсектор, а то его и вовсе нет, под его фамилией работают несколько авторов…
В свою личную жизнь загадочный писатель до сих пор посторонних не посвящает, тогда как жизнь общественная уже по своему определению не может проходить под грифом «Секретно». Пелевин Виктор Олегович родился 22 ноября 1962 года в Москве. Он и сейчас живёт в родном городе, в районе Чертаново; говорит, что из России уехал бы только ради путешествий. «У меня очень интересный знак. Дело в том, что зодиакальных созвездий не двенадцать, а тринадцать. Есть созвездие между Скорпионом и Стрельцом, оно называется Змееносец, или Змеедержец. 22 ноября этот знак выявляет своё могущество». В 1979 году он окончил среднюю школу № 31, где в одно время с ним учились , внук Хрущёва Никита и другие непростые люди, а также будущая детективщица Полина Дашкова. Мать Виктора в этой же школе обучала детей английскому, а отец был преподавателем на военной кафедре МВТУ им. Баумана. Уже тогда Пелевин любил сочинять истории, в которых перемешивались реальность и выдумка. Однако поступил в Московский энергетический институт на факультет электрооборудования и автоматизации промышленности и транспорта. В 1985 году закончил его с отличием и пошёл было в аспирантуру, но через два года начал учиться заочно в Литературном институте имени Горького. На вопрос, почему он вдруг решил стать писателем, Пелевин теперь отвечает: «Потому что я не хотел ходить по утрам на работу». А ещё: «Я бы предпочел ничего не делать, но у меня ничего из этого не получилось». Были, видимо, причины и более серьёзные; например, так автор говорит о своём первом литературном опыте: «Я не могу сказать, что рассказ был очень хорош, но мне понравилось чувство, которое я испытывал, когда его писал — это не было похоже ни на что, испытанное мной ранее. Так я начал писать короткие рассказы». О студенческих годах до нас дошли разные байки, вроде той, что Виктор открывал двери аудиторий каратистским ударом, от чего на каждой двери красовался отпечаток его ботинка. Или как однажды он поспорил, что сдаст всю сессию без подготовки и на каждом экзамене будет говорить только об Аркадии Гайдаре. Всё шло хорошо до последнего экзамена: по русской литературе XIX века, когда спорщик вытащил билет об «Отцах и детях». Группа замерла в ожидании. «Чтобы разобраться в романе «Отцы и дети», мы должны лучше понять фигуру Тургенева, — начал Пелевин, — а это станет возможным, только если мы поймём, что Иван Сергеевич Тургенев был своеобразным Аркадием Гайдаром XIX века. Итак, кто же такой Аркадий Гайдар?..» Пари он всё-таки выиграл.
В 1991 году Пелевин был отчислен с формулировкой «за отрыв от института». Это выглядит странным, потому что к тому времени он как раз стал редактором отдела прозы издательства «День» (позднее — «Миф»), организованного его одногруппником Альбертом Егазаровым. Для этого издательства Пелевин занимался переводом трёхтомника Карлоса Кастанеды и собирал материалы по магии и оккультизму. Егазаров и сейчас издаёт качественные книги, посвящённые мистике и символике, Пелевин же мистифицирует читателей собственной личностью. К 1989 году относится его первая публикация: сказка «Колдун Игнат и люди» в журнале «Наука и религия», куда молодого писателя привёл известный фантаст Эдуард Геворкян. Но фантастике Пелевин предпочёл наджанровость: в критике существует довольно широкий разброс мнений относительно его творческой манеры, от поп-арта до Русского Классического Пострефлективного Постмодернизма. «Я пишу в стиле Пелевина», — заявляет на это сам автор. В 1991 году он получил «Великое Кольцо» за своего «» (в номинации «крупная форма»), за которого в 1993 получит ещё и премию Интерпресскона (в номинации «малая форма»). Это повесть о некоем Саше Лапине, который забыл, кто же он на самом деле: программист Госплана или фигурка на экране компьютера, где открыта игра «Принц Персии». А может, «никакого «самого дела» на самом деле нет?». «Принц Госплана» входил в первый сборник рассказов Пелевина «Синий фонарь», за который он в 1992 году получил Малую Букеровскую премию, и тогда же опубликовал в журнале «Знамя» две повести: «Омон Ра» и «Жизнь насекомых». Причём за процессом подготовки рукописей к печати следил очень ревностно, часто звонил редактору, иногда, по его словам, не из Москвы: «Я звоню из сталактитовых пещер, подвешенный к чему-то, кругом летучие мыши, быстро скажи, приняли рукопись или нет?». «Омон Ра» в 1993 году удостоился премии Интерпресскона и «Бронзовой улитки». Многие восприняли книгу как запоздалую критику советского режима, но автор отрицает такую прямолинейную трактовку: «Я не писал сатиру на советскую космическую программу, поэтому книга имела успех и в России, и за границей. Это был роман о взрослении человека в абсурдном и страшном мире». Об абсурдном и страшном мире рассказывается и в романе «Жизнь насекомых», где персонажи то вроде люди, а то насекомые, как в басне или бредовом воображении Кафки. Пелевина любят сравнивать, видеть его продолжателем литературных традиций, основываясь на мельчайших совпадениях. «Свобода и у Пушкина, и у Пелевина часто синоним и символ сразу множества понятий», — пишет в своей статье Л. Филиппов. Впрочем, это и неизбежно: «В русской литературе было очень много традиций, и куда ни плюнь, обязательно какую-нибудь продолжишь», — немозмутимо реагирует писатель. Например, идея жизни-поезда была им заимствована у Владимира Войновича: «Жизнь кажется мне похожей на езду в поезде… идущем из ниоткуда в никуда. Человек рождается в этом поезде и с самого начала познает, что такое неравенство…». То же мы видим и в повести Пелевина «» (1993): к таинственному разрушенному мосту паровоз увлекает людей, давно забывших, что они пассажиры и могут сойти с поезда.
Также в 1993 году «Великого Кольца» был удостоен рассказ «Бубен верхнего мира», а через два года автор получил премию «Странник» за эссе «Зомбификация. Опыт сравнительной антропологии». В 1997 году премия «Странник» была присуждена роману «Чапаев и Пустота» (1996), который стал настоящим событием в литературной жизни России. На писателя обратили внимание даже критики, недолюбливающие современное искусство, и читатели, недолюбливающие искусство вообще. «Это первый роман в мировой литературе, действие которого происходит в абсолютной пустоте», — так позиционирует свою книгу автор. Действующими в пустоте лицами являются Петька Пустота и Чапаев, вобравший в себя черты героя одноимённой книги Фурманова, фильма братьев Васильевых, многочисленных анекдотов про Василия Ивановича, а также собирательного образа мудрого и непредсказуемого буддийского наставника из древних легенд. Все последующие книги Пелевина вошло в традицию ругать: за жёсткий цинизм, уклон в сторону развлекательности, самоповторы — а автора объявлять исписавшимся. Отзывы в таком духе появились уже после публикации в 1999 году романа «Generation ‘П’», который при этом стал известен даже больше «Чапаева и Пустоты» и получил в 2000 году не только «Бронзовую улитку», но и «Немецкую литературную премию имени Рихарда Шенфельда». «Это производственный роман. Только, в отличие от классических производственных романов, рассказывающих о цементе-шпалах-космических станциях, темой этой книги является производство той грохочущей и пёстрой пустоты, в которой проходит наша жизнь». Автор рассказывает нам историю карьерного взлёта копирайтера Вавилена Татарского, а попутно высмеивает весь мир рекламы и большой политики. Есть и ещё один нюанс, о котором знают только почитатели Пелевина и участники литературной тусовки: по ходу повествования живописно тонет в деревенском сортире литературный обозреватель Павел Бисинский, прообразом которого стал Павел Басинский, попортивший в своё время издевательскими отзывами немало нервов начинающему писателю. Теперь Пелевина критика так не задевает, да и вообще он старается не читать газеты и не смотреть телевизор. «Ещё я не ем помидоров — в них дремлет древний тольтекский ужас». Своими первыми читателями он называет пару друзей: «После них ни одному критику не удается меня обидеть». «Generation ‘П’» положил начало не только окончательной размолвке Пелевина с литературной тусовкой, но и очередному мифу о писателе: что он не понаслышке знаком с наркотиками, а то и даже пишет под их воздействием. На это он отвечает, что «под их воздействием невозможно написать ничего связного. Я видел, как от них умирают. Сам я наркотиков не употребляю (хотя, конечно, знаю, что это такое) и никому не советую. Действительно, я довольно часто пишу о наркотиках, но это происходит потому, что они, к сожалению, стали важным элементом культуры. Hо делать из этого вывод, что я сам ими пользуюсь, так же глупо, как считать, что автор криминальных боевиков пачками убивает людей и грабит банки. Большинство моих друзей, да и я сам, давно поняли, что самый сильный психоделик — это так называемый чистяк, то есть трезвый и достаточно дисциплинированный образ жизни. Тогда при некоторой подготовке снимается проблема непримиримого противоречия между трипом и социальной реальностью. Понимаешь, что есть только трип между прошлым и будущим, именно он называется жизнь».
Следующий роман Пелевина — «Числа» — вышел только в 2003 году, он составил основну сборника «ДПП(nn)», или «Диалектика переходного периода (из ниоткуда в никуда)», и продолжил развитие некоторых тем и идей предыдущей книги. Пелевин говорит, что на написание «Чисел» ему дал социальный заказ Владимир Сорокин: «Когда мы были в Японии, он как-то сказал: «Виктор, вам непременно следует написать версию Лолиты, только о мальчиках. Сможете?». Я очень старался, но не уверен, что получилось именно то, чего хотел Владимир». Бизнесмен Стёпа всю жизнь подчинил счастливому для себя числу 34, пока не встретил конкурента, избравшего талисманом число 43. Развитие событий покажет, что общего у них всё-таки больше, чем противоположного. Также в «ДПП(nn)» входит несколько рассказов, частично перекликающихся с романом, и интересный образец поэзии Пелевина — «Элегия 2». За сборник писатель сразу же получил «Премию Аполлона Григорьева» и «Национальный бестселлер» и через год издал новый роман под названием «». Герои книги — двухтысячелетняя лиса из китайского фольклора, с виду неотличимая от девочки-подростка, и волк-оборотень в погонах генерал-лейтенанта ФСБ. В качестве приложения был выпущен музыкальный компакт-диск с 11 треками, как бы иллюстрирующими разные фрагменты текста. Книга написана от имени женщины (точнее, лисицы) и вызывает противоречивые чувства у читателей: от восторга до разочарования. В конце концов, ценители творчества писателя решили, что альтернативы всё равно нет и, выражаясь словами самого Пелевина, «литературный фаст фуд никогда не подарит тебе ничего подобного». И стали ждать нового романа.
Долго ждать не пришлось. «Что касается точки, после которой письмо меня больше не интересует, я достиг её впервые через пять минут после того, как я начал писать мой первый рассказ. Но на шестой минуте я почувствовал, что письмо заинтересовало меня снова», — так комментирует ситуацию автор, и поэтому в 2005 году появляется «». Пелевин не считает произведение романом: «Это нечто достаточно внежанровое, ближе к пьесе — пересказ мифа о Минотавре в форме интернет-чата. Это очень интересный проект издательства Canongate: всем участникам было дано задание написать версию какого-нибудь мифа по своему выбору, в любой форме». Эксперимент действительно получился интересным, но в 2006 году Пелевин вновь возвращается к разработке характерных для себя тем: роман «» (он же «Ампир «В»») логически продолжает «Generation ‘П’» и «Числа». Грузчик Рома Шторкин волей случая становится одним из вампиров, властвующих над людьми и сосущих баблос. И читатель, прошедший вместе с главным героем «трёхнедельный курс гламура и дискурса», видит, что мир ещё более сложен, чем он представал в предыдущих книгах Пелевина. Название представляет собой не только анаграмму слова «вампир», но и намёк на теоретическую работу Александра Проханова «Пятая империя» (с призывом возродить СССР на новой почве). Автор сознаёт, что о нём поговаривают злые языки, и издевается над собой под видом встреченного в толпе Вавилена Татарского: «Был главный креативщик. Был, да вышел. Повторы, самоцитирование…». Но роману таки удалось нашуметь: не столько благодаря содержанию, сколько из-за незаконного похищения черновой версии из компьютерной сети издательства «Эксмо» с последующим размещением в интернете. Некоторые подозревали спланированную пиар-акцию, на что Пелевин сказал, что для него это больше напоминает «принудительный французский поцелуй на морозе». Однако окончательная редакция, вышедшая в печать, несильно отличалась от чернового варианта и опять же удостоилась самых разных мнений. Смутное время, по мысли Пелевина, подошло к концу: «Эпоха кончилась, а люди, которые в ней жили, остались на месте, в бетонных ячейках своих советских домов. Порвались только невидимые нити, соединявшие их в одно целое. А потом, после нескольких лет невесомости, натянулись по-другому. И мир стал совершенно другим, хотя ни один научный прибор не мог бы засечь этих нитей. Было в этом что-то умопомрачительное». Каким будет этот новый мир, вероятно, не знает и сам автор. Как никто другой, он чувствовал обстановку 1990-х годов, а что будет дальше — мы увидим все вместе. Ясно только, что Пелевин уже занял своё, и притом значительное, место в истории литературы рубежа XX-XXI веков. Его книги переведены на все основные языки мира. Писатель сам правил переводы на английский, даже заново сочинял рекламные слоганы. Однажды его развеселил такой случай: «Мне дали книгу «Жизнь насекомых». Оказалось, что перевод на корейский сделан с французского. Я подумал, что сейчас это надо перевести обратно на русский. Мне было бы очень интересно почитать». По произведениям Пелевина ставятся спектакли, но его это не занимает: театральный режиссёр начинает творить тогда, когда писатель творить уже закончил. В настоящее время Виктор Гинзбург снимает фильм по «Generation ‘П’» (под рабочим названием «Babylen»), который должен выйти в 2008 году. Среди актёров значатся: Владимир Епифанцев, , , Ксения Собчак, Владимир Жириновский, Леонид Парфёнов. В ходе экранизации книгу подвергли переработке и довели действие до наших дней.
А ещё Евгений Алексеевич под ником orbit периодически вывешивает короткие . Как рассказывает Евгений, «главный герой историй имеет довольно опосредствованное отношение к одному известному писателю, поскольку является всего лишь второй производной от него самого (и первой — от стереотипного образа духовного лидера в солнцезащитных очках, дающего остроумные интервью в японских ресторанах). Идея оформления историй из жизни замечательных людей в короткие рассказы-анекдоты принадлежит журналисту Максиму Кононенко aka Mr.Parker (создателю популярного ресурса, посвящённого . Странноватый и своеобразный юмор, напоминающий рассказы Даниила Хармса, отличают и рисунки Евгения. Например, «Виктор Олегович™ и сансара», где сгорбленные людишки вращают большое колесо, надувая, посредством этого, главного героя картинок, который воспаряет над колесом как воздушный шарик. В это время сам Пелевин, не признавая шумихи, спокойно живёт в своей квартире, любит кататься на велосипеде и путешествовать, особенно по местам паломничества буддистов. Себя при этом называет всего лишь учеником, занимающимся практикой, хотя интересуется восточными религиями с детства: «В то время любая религиозная литература была труднодоступной в СССР, но мы имели тонны и тонны атеистических справочников и методологических руководств для лекторов научного атеизма. Буддизм казался мне единственной религией, которая не походила на проекцию советской власти на область духа». Писать Пелевин предпочитает утром, «в короткий промежуток между моментами, когда я просыпаюсь и когда начинаю думать. Во всяком случае, я не могу находиться в сидячем положении больше получаса, максимум — 20 минут». Рабочим местом признаёт любой стол, на который можно поставить ноутбук. Исправления в тексте, с лёгкостью производимые на компьютере, считает ошибкой, потому что из-за этого снижается концентрация, а лишняя правка иногда может всё испортить. Полагает, что если его роман заставил нескольких его друзей три-четыре раза на протяжении чтения от души рассмеяться — цель книги можно считать достигнутой. Это неплохой критерий, с учётом того, что на всех угодить невозможно, поэтому мы будем ждать новую книгу Пелевина и надеяться, что она нас порадует. Потому что если автор хочет, чтобы читателя интересовало его творчество, а не аспекты личной жизни, то ему следует творить действительно интересные произведения. Такие, как у Виктора Пелевина, интерес к которому среди читающего населения по-прежнему не ослабевает.
Источники: