ТАК ДОЛЖНЫ ЖИТЬ ПОЭТЫ

Поэт-традиционалист, хотя бы раз не попытавшийся вырваться за пределы отработанной до автоматизма силаботоники – столь же нелеп, как верлибрист, не написавший ни одного регулярного стиха. Поэт – он как актер: должен время от времени переодеваться, использовать все богатство поэтического арсенала.

Известный московский культуртрегер Андрей Коровин – поэт традиционной, «рифмованной», школы, однако  стихи последних двух-трех лет убеждают: стихотворцу уже тесно в жестких пределах регулярного стиха, все чаще в творчестве   Андрея случаются «попытки к бегству» - тут и обращение к поставангардной традиции, экспериментам со звуком и графикой стиха, наконец, к верлибру. Ни авангардный опыт, ни верлибр не отменяют и не разрушают классической традиции. В случае Коровина – новый поэтический опыт Традицию дополняет и освежает.

Довольно смелый шаг для поэта-традиционалиста: первую свою «столичную» книгу А.Коровин составил исключительно из свободных стихов.

 Верлибр Коровина, однако, лежит в отдалении от нынешнего московского свободного стиха с его усложненной семантикой и брутальностью сюжетов. Выраженный лиризм, пейзажность и ясность коровинского верлибра отсылает скорее к поэзии Арво Метса.

«Каждое твоё слово материально / каждая вещь имеет свою душу / будь осторожен когда ты летаешь во сне / не сбей маленький самолётик Бога»;

«Швеция это такая страна / где живут бородатые пингвины / они селятся мелкими кучками на прибрежных скалах / и с удовольствием пьют зимние вина из Атлантиды...».

Кстати, насчет шведов – точное наблюдение. Я знаю всего одного шведа. Он действительно бородат и немного похож на пингвина. Милейший человек.

Впрочем, у Коровина  чуть больше повествовательности в стихах, чуть меньше созерцательности, нежели у Метса, но больше насыщенности сочными красками: «барбекю говоришь / и чайки кружат над холодным морем / маяк внутри маяка напоминает зиндан / нафига мы жжём электричество / где эти чёртовы корабли / вчера подводная лодка / села на какую-то мель / посылали SOS во все стороны / потом плюнули сели пить / прислали за нами шлюпку...»

Верлибры московского поэта посвящены трем основным темам: 1. любовь, Любовь, ЛЮБОВЬ; 2. море, Море, МОРЕ; крым, Крым, КРЫМ. Именно так: каждая из тем развивается по нарастающей и в конечном итоге все три сливаются вместе в некий единый сюжет: «я сотворяю мир / по образу и подобию своему / а значит в мире моём / должны быть Бог и возлюбленная / горы и океаны / любовь и поэзия / должны быть в мире моём // а больше мне ничего и не надо».

Мир Коровина состоит из Любви. Любовью к женщине он дышит взахлеб. А иначе ведь и нельзя. «я измеряю женщин / китайскими колокольчиками… // самое главное в женщине / это история её души / не глаза или попка / не губы и грудь / а сколько тысяч ли / прошагала её душа / для встречи с тобой...». Собственно «Поющее дерево» - это даже не сборник стихов, а цельная, неделимая поэма – с завязкой, кульминацией и развязкой.

О братьях-поэтах, впрочем, стихотворец не забывает – всё лучшее им, и женщин, и море. Коровин даже придумал свой утопический рай: «а у нас тут бывают такие ночи / когда море трясётся до самых глубин / когда молнии бьют в спины подводных лодок / когда дождь смывает все следы / древних цивилизаций / как в тот день когда мы сидели с Лёшей Остудиным / на берегу коктебельской бухты / и смотрели на приближающуюся от Феодосии грозу / пили качинское «Каберне» / и говорили о женщинах и о любви / только так и должны жить поэты // жить / в Крыму в Феодосии / в Коктебеле / на краю света / там где всё начинается / и не заканчивается / никогда».

И тут я (да разве ж один я!) солидарен с автором: именно так и должны жить поэты! По меньшей мере. В жизни все иначе. Но поэт и не обязан отражать жизнь, он обязан ее преображать, по возможности улучшать. Андрей Коровин этим и занят. А все потому что однажды он «съел кофейное зёрнышко / с тех пор я не такой как вы / с миром стали происходить странные вещи...» .  До чего же это хорошо, когда с миром происходят всякие странные, прекрасные вещи! С миром простых людей, в мире-то самого поэта все нормально и понятно: он целен  и этически чист. Для меня это самое главное в стихах Андрея Коровина.