Сначала Кирилл Серебренников постановил пьесу братьев Пресняковых «Изображая жертву» в театре ( МХАТ). Получилась несколько облегченная вариация на основные темы московской новой волны режиссуры и уральской новой волны драматургии - распад связей между людьми, самоистребление, вырождение, деградация общества ("Пластилин", «Черное молоко» , "Мамапапасынсобака"). Особенно сильна связь (и особенно заметны отличия в сторону облегчения) в сравнении с дебютом Пресняковых и Серебренникова на сцене МХАТ – спектаклем "Терроризм".

Спектакль «Изображая жертву» интересно было смотреть, интересно вспоминать и обсуждать, но за живое он меня почти не зацепил (в отличие от того же «Пластилина» и «Терроризма»), исключение – милицАнер в исполнении Виталия Хаева.

Поставлено виртуозно с большим куражом, с большой самоиронией (черные морячки - привет от серебренниковских «черных бабок», синхронистки в бассейне - прикольная самоцитата из «Пластилина», наивно оформленный, пафосный финал - пародия на Гришковца).

Пьеса очень интересно, смело и свободно (от штампов драматургии) построена. Можно даже сказать «собрана» или «сконструирована». Два сна (в начале и в конце), три следственных эксперимента в трех стихиях (воздух, вода, огонь), три разговора (с матерью, с подругой и с отчимом). Отсылки к «Гамлету». При этом у Пресняковых взгляд социологов, изучающих предмет отстраненно. Пресняковы пишут «про них», а не «про себя», может поэтому интересно, забавляет, но не цепляет.

В финале герой – «присоединяется к большинству» (уж простите этот черный кладбищенский юмор), присоединяется к прекрасному прошлому, где отец в белом кителе, где бравые черные морячки, где дружно все вместе поют песню «Прощайте скалистые горы» и женщина машет платочком с берега. Все содержательное осталось в прошлом.

Настоящее - бессодержательно (об этом монолог милицАнера), люди не живут, а изображают жизнь.

Будущего - нет (нет в самом буквальном смысле - «все умерли»). Если продолжить параллель из «Гамлета» – Дания закончилась, придет Фортинбрас и на пустом месте начнет какую-то новую жизнь, но это будет другая, чужая жизнь. А наша жизнь уходит, но уходит с высоко поднятой головой, с песней, с улыбкой (все-таки «Изображая жертву» - комедия).

Изображая «Изображая жертву».

В кино Серебренников изобразил эту пьесу менее удачно, чем в театре.

Фильм в целом точно следует спектаклю, но все добавления и изменения не пошли на пользу.

В начале добавлен еще один следственный эксперимент, что нарушило четкую структуру «испытаний в трех средах». На место театральной условности, которая только сильнее подчеркнула тему «изображения жизни» (в начале спектакля герой «натурально» спит на кровати, а мимо него к роялю подходит пианистка аккомпаниаторша), пришла натура – натуральные квартиры, натуральный бассейн. Условные социологические «примеры из жизни» окунули в жизнь и они стали выглядеть фальшиво. В театре новая драма вызвала к жизни новый режисерский язык. Неординарный театральный режиссер Серебренников снял кино на ординарном киноязыке, ничего варварского, неправильного, свежего, бьющего в глаз.

Все актерские замены – мимо. Главная неудача фильма – "никакой" исполнитель главной роли Юрий Чурсин. В театре эту роль играл студент школы-студии МХАТ Пётр Кислов. Славный мальчик, ничего больше, но он был по крайней мере живой. Чурсин же выглядит переростком, а, главное, он совершенно пустой. Кроме торчащих сзади из-под бейсболки волос – никаких ярких деталей.

Хаев был лучшим в спектакле (его матерный монолог был настоящей кульминацией), он остался лучшим и в фильме (хотя в театре выброс живой актерской энергии накрывал зрителей с головой, а в кино этого не происходит).

Остальные актеры (за исключением Марины Голуб) заменены и все замены оказались неравноценны. Покровской удалось показать больше «судьбы», чем Ахеджаковой, Золотовицкий сыграл кавказца намного веселее, более условно и отвязно.

Еще одно добавление по сравнению со спектаклем режиссер ввел в финале, прощальный хор с участием всех персонажей, исполняющих настоящую песню, заменен сценой из прошлого – отец бросает сына с лодки в воду, чтобы тот научился плавать.

Точный и конкретный «социологизм» диагноза, который был в пьесе Пресняковых и остался в спектакле, пусть и в облегченном виде, в киноверсии оказался заменен абстрактным «фрейдизмом» (папы, не учите детей плавать таким изуверским способом, а то они вырастут и всех поубивают).

=======

Впечатление от спектакля: 7 из 10.

=======

Впечатление от фильма: 2 из 10.