Существуют киноповести и кинороманы, а «Дикое поле» - кинорассказ.

Прочитал его (сразу после того, как посмотрел фильм Калатозишвили) с подачи кинокритика Сергея Кудрявцева и вполне согласен с его мнением («Читаешь, как настоящую прозу, однако конкретную и зримую»). Текст вполне воспринимается самостоятельным литературным произведением.

Рассказ небольшой, но очень плотный, насыщенный и по первому плану (много героев, много событий) и по второму (образы и символы). При наличии желания и времени легко можно написать отклик, который по обьему будет превышать сам рассказ.

От обычного литературного произведения рассказ отличается, пожалуй, только в одном важном компоненте - очень гладко и сухо написан. Нет яркого и индивидуального авторского языка, например такого, как у Платонова, Солженицына, Пьецуха (речь в данном случае не о «гениальности» языка, а о «индивидуальности», назвал три имени писателей, которые первыми пришли в голову в качестве возможных авторов подобного сюжета). Для литературного рассказа это может быть недостатком (а может и своеобразным достоинством, минус-приемом), но если считать киносценарий особенным видом литературы, то гладкость и сухость авторского языка безусловно является достоинством, сценарист не должен давить над будущего режиссера, (или читателя, которые тоже является в некотором смысле режиссером, когда читает слова и представляет картину). Не стоит красочными словами подменять будущие визуальные образы, задача сценариста (да и писателя в каком-то смысле), давать первый толчок фантазии читателя, предлагать зерно, создавать пустое пространство, выстраивать рамки и систему координат. Пустое пространство это не вакуум, а силовое, смысловое поле. Читатель (тем более режиссер) сам наполнит пространство содержанием, вложит и развернет, то что было написано бегло и сухо. Зерна прорастут.

Записки земского врача.

В самой сердцевине малонаселенной степи (дикого поля) живет молодой врач Дмитрий Васильевич Морозов. Авторы называют его Митей, а местные жители по имени отчеству Дмитрием Васильевичем. И это не единственный персонаж, имеющий имя и отчество. В первой же сцене есть Александр Иванович и Филипп Ильич, потом приезжает врач Федор Абрамович.

У остальных героев есть или имя, или фамилия (милиционер дядя Рябов), а у некоторых и имени нет – «крестьянин», «идиот».

Отчество очень важная метка – атрибут русского мира.

Структура рассказа представляет собой последовательность случаев из врачебной практики:

- привезли умирающего запойного;

- бабушка привела мальчика с вазой на голове;

- крестьянин привел корову (тут может и нет прямой ссылки, а я вспомнил «Корову» Платонова);

- народное ополчение осаждает бандита в кошаре, доктор подписывает милицейский протокол («…воспользовавшись его потерей сознания…»);

- пастуха Кольку убило молнией;

- приехал врач Федор Абрамович;

- приехала девушка Галя (что-то у нее «болит», на самом деле приехала не за этим);

- привезли двух «стреляных»;

- пришел идиот с огромной гнойной язвой.

Кроме медицинских случаев в рассказе есть еще несколько эпизодов личной жизни – встреча с почтальоном, и главный - визит «невесты» Кати. В рассказе есть и «водные» эпизоды, поле не пустыня, рядом течет речка, Митя в ней рыбу ловит купается и Кате предлагает – ты просто ложись, вода сама потечет через тебя. В такие моменты дикое поле предстает раем. - Здесь можно жить вечно, здесь не умирают люди, говорит Митя. Но Катя вскоре уезжает очень далеко, «замуж».

Напряжение все время нарастает, доктор все сильнее чувствует одиночество, беззащитность, все больше устает. Поле становится все более диким. Варваризация, одичание представлены наглядно – жертва бандитов пытается отрубить у трупа голову и забрать с собой как трофей, ему пока еще противостоит милиционер, и пока еще символическая сила мундира срабатывает, вертикаль власти (от Москвы до самых до окраин, от моря до моря) еще помнят и это удерживает от одичания, но вертикаль-то уже своем ослабла (патронов нет, лекарств нет, угля нет, скоро и денег не будет). Люди самоорганизуются (Рябов – командир народной милиции) и ждут войны.

В тексте достигнуто очень гармоничное сочетание конкретного и вечного. Это очень большое достоинство, на мой взгляд. Хорошо когда вечные темы поданы не в виде абстрактной притчи, а проявляются в конкретном обличии. Вечная Россия от моря до моря, то ли европейская Империя, то ли азиатская Орда, предстает в конкретный исторический момент, в момент распада 90-х годов.

В тексте достигнуто очень гармоничное сочетание «реализма» и «символизма». Течение жизни, события сгущены, понятно, что все это происходит не в течении нескольких дней, а в течении долгого времени. Выбраны только узлы, зерна, но есть представление и о том что между узлами, о долгих буднях без событий.

Молодость главного героя очень важный смысловой элемент. Он не выглядит укорененным, постоянным жителем, что создает неравновесную ситуацию и контрастирует с равновесием равнодушной природы.

Важный момент в самоощущении авторов, а вслед за ними и читателей, они ведь тоже, как и доктор Митя живут посреди дикого поля и этот факт должны каким-то образом осознать, свою выделенность, инородность и необходимость. Свою роль в раскладе сил. Они тоже могут не устоять, все бросить и убежать или растворится. Им тоже нужна поддержка от символического начала, высшего по отношению к «земству».

Митя – инородное тело. И потому чтобы удержаться (не погибнуть, не убежать, не раствориться среди местных, как фельдшер, который пропал «то ли пьет, то ли грабит») он живет отдельно, в крепости, под защитой флага.

Флаг на высоком шесте над крепостью.

Здесь символы не выпирают, как внешние, посторонние включения в бытовое течение времени, а органично включены в поток. И главный стержневой символ – флаг. Здесь он воспринимается как атрибут высшей власти. Флаг появляется в первом же абзаце («на высоком шесте висел белый с красным крестом флаг»). Флаг, поднятый над крепостью означает присутствие в этом месте идеального начала, высшей силы, которая место отметило, взяло под свою защиту. Но поскольку флаг особенный, не государственный и не военный, то и крепость особенная, анти-крепость. «Крепость наоборот» с воротами, которые никто не защищает, с невысокой оградой, с одной сторожевой собакой, в центре дикого поля. В 19-веке русские основали крепость Верный (в советские годы Алма-ата, сейчас Алматы) и крепость Грозный, а здесь - крепость Милосердный.

Однако защита флага не очень то действует и тогда вступают другие силы, более высокие, чем те силы, что учреждают флаги. Митя чувствует себя под защитой, она в рассказе тоже наглядна – он видит ангела.

Дикое поле находится на границе (русский вариант фронтира) – между западом и востоком, между варварством и цивилизацией, между цивилизациями, между Европой и Азией. Азиатская тема проходит постоянным пунктиром, Азия и снаружи и внутри. Дикое поле это Европа переходящая в Азию. Бандиты (не татары, не башкиры, но азиатской наружности, кавазцы что ли) и местные - девушку Галю называют Кочубеевой («бой Пересвета с Кочубеем»), потом она лежит раненная в живот рядом с Сашкой, который выстрелил себе в грудь – символическая пара, раненая ЕврАзия.

Дикое поле находится между миром и войной, между прошлым (еще недавно здесь были белые палаты и самолет за углом) и будущим (в будущем ожидается война, в одной из самых первых сцен о ней говорит крестьянин, и далее будет много стрельбы).

Военная тема тоже проходит через текст постоянным пунктиром. Из прошлого («у деда два ордена Славы») в настоящее (милицАнер Рябов говорит, что уже четыре года пленных не берет) и авторы видят войну в скором будущем. То ли иноземцы придут, то ли гражданская война начнется, люди одичают и друг друга перестреляют. Кульминация напряжения – двое «стреляных», обитатели дикого поля начинают уничтожать сами себя.

Тут уже и природа «подключается». Следующей идет символическая сцена бури, ветер уносит флаг с красным крестом и тогда доктор поднимает черный флаг, это флаг особенный пиратский, отныне нет больше закона и нет больше власти (он «вступил на тропу войны»).

К финалу плотность действия возрастает многократно, проходит день и проходят времена. В конце концов появляется ангел. Идиот, который пырнул Митю скальпелем, это не «ангел» - человек, который постоянно следил за ним с холма, а когда Митя поднялся на холм стал следить из дома. Этого человека Митя никогда не видел, а идиота сразу узнал (это самое темное место в рассказе, кого он узнал в идиоте - не сказано). Только в следующей сцене появляется и ангел (его лицо Митя видит впервые и «не знает что это такое», лицо названо «вырубленным из камня»). «Ты еще молодой, у тебя все еще будет – голос говорившего был тихим и чистым».

Флагом все и заканчивается. Флаг – последнее слово рассказа. И этот последний флаг - белый («Митя увидел свой дом, шест и белый флаг»). Это не цвет капитуляции, это цвет противоположный черному, цвету войны, цвет милосердия.

Они (мы) пройдем через войну и останемся живы, у нас все еще будет. Луцик и Саморядов заглядывают в будущее, сначала близкое – «черное», но затем все же «белое». Когда-нибудь вечное промежуточное, пограничное состояние закончится и «страдания наши перейдут в радость» (поскольку главный герой доктор, приходят на память чеховские слова).

=======

Впечатление: 10 из 10.