Почему, как и за что сражались советские люди во время Великой Отечественной войны? Как победили?

Они ведь не спасали «рядового Райана» (кто у нас считает рядовых) и не переплывали океан, чтобы отомстить Гитлеру за холокост.

Ответ на вопрос надо искать в названии. На название фильма мало внимания обращают – воспринимают всего лишь, как цитату из песни, как метку того времени.

Но ведь это еще и аллюзия на «Унесённых ветром», опять таки голливудских, которые сформулировали в американском кино миф о гражданской войне, своего рода «Рождение нации». Для нашего поколения таким «рождением нации» должен являться миф о Великой Отечественной войне (главная война из ближайшего прошлого).

Итак, разберем - кто утомлен? И чем утомлен?

Утомлен кто?

Утомлены все.

И элита - главный герой, красный комдив, его семья.

И элита армии - кремлевские курсанты, которых бросили под танки.

И мелкие начальники, всё спасающие бумажки – деньги (Петренко), архивы (Адабашьян), бумажки, которые вмиг обесценились перед лицом смерти.

И крестьяне, не пустившие девочку Надю, которую преследовал насильник.

Сам Михалков – человек элиты и его взгляд на войну не из народа, а со стороны, из элиты.

«УС» не народный фильм (нет ничего похожего на Твардовского, Исаковского, Фатьянова, Шукшина да и Озерова тоже, в советском фильме «Освобождение» было равновесие между «народностью» и «самодержавием»), поэтому и массового успеха в кинотеатрах нет.

Эта песТня не народная, а авторская. С самого первого кадра задана элитность (фильм посвящен фронтовику-корреспонденту, тому, кто воевал «с лейкой и блокнотом»).

И далее все происходящее с народом (серия однотипных трагических эпизодов) можно понять как возмездие. Возмездие показано смачно, сверху, использовано, как полигон для режиссерских, операторских и актерских упражнений (лицо девочки цыганки - кадр в хрестоматию, разговор с миной – отрывок в хрестоматию).

Но возмездие за что?

Утомлены чем?

Утомлены Солнцем. Языческим богом, Ярилой.

Ярило здесь, разумеется, не древнеславянский бог, а современный, это «неоязычество» и Солнце – рукотворное (свет Просвещения). Вавилонская башня Интернационала.

Страна (и элита и народ) отпала от Веры. Впали в язычество, поклонились идолу. Именно за это и поплатились.

Возмездие началось с самого Котова и его семьи (в первом фильме) и распространилось на всех (во втором фильме) – именно так надо понимать массовые жертвы - зэков, беженцев, курсантов, штрафников, крестьян – уцелели единицы. Выжившим надо воспринять массовые убийства, как кару, а свое спасение как предназначение.

Над арестованным, поверженным Котовым поднимается в небо гигантский портрет божества (арест – расплата за подарки вождю в беседке). И в рифму такие же полотнища-паруса поднимаются из-за горизонта над немецким танками.

Во втором фильме Сталин появляется уже не только на портрете, но все равно не в качестве живого человека. А как образ, материализация страхов (в сценах в беседке и на ближней даче, засвеченных, снятых подчеркнуто условно, будто в мареве, мы видим фактически сон Котова и сон Арсентьева о Сталине). Сталин – лик божества (и его бюст, упавший в песок рядом с Надей тоже).

Впали в язычество и получили возмездие, сначала от самого идола, а потом и иноземное нашествие (несущее не покорение, а истребление). Возмездие это урок. Утомленные солнцем осознали, что утомлены, и чем именно утомлены.

«Они сражались за Родину, обретая Веру» и «так победили» (не так, как в пьесе Шатрова, а так, как в фильме Михалкова).

Сон Котова заканчивается маканием идола в подаренный торт с его же портретом - в шоколад, в дерьмо. Языческий бог повержен, бюст сброшен с парохода и не причинил никакого вреда Наде, только что окрещенной.

Первый урок усвоен, впереди – долгая дорога. Постепенное движение духа истории материализовано в кинометафорах (пусть грубых, чрезмерных, но таков уж его режиссерский почерк, заявленный с самого первого фильма «Свой среди чужих» и с первой "сновидческой" сцены в «УС-2»).

Преображается Котов – из красного барина в зэка, потом в штрафника (его отказ от реабилитации подчеркивает, что рано еще, сам понимает, что наказание не отбыл).

Преображается Надя - из пионерки в медсестру, из девочки в девушку (финальная сена с раненым танкистом).

Преображается герой Евгения Миронова - из мальчишки («УС-1») в воина («УС-2»). Видно, что и у актера появилось «нутро», не мальчик, но муж.

Даже НКВД преображается – скользкий Меньшиков остался, но рядом появился смершевец в исполнении Маковецкого. Безусловно лучшая актерская работа в УС-2, очень неожиданная (когда у нас в постсоветском кино играли чекистов такими?) очень органичная и убедительная.