Blackmore's Night. Гений и блондинка.

Человек обычно занят делом. Чаще всего это самое «дело» необходимо для того, чтоб жить, приносить пользу обществу, занять в нём своё место, как-то реализоваться. Для души, для расслабления, отдохновения у человека есть хобби. Это разные вещи и обычно они не пересекаются. Кто-то в свободное время рисует картины, кто-то клеит модели самолётов, кто-то каждое лето ходит на сплав, кто-то банально пьёт. Но иногда случается «переворот», и хобби вдруг становится основным занятием. Хорошо ли это, плохо – я не знаю. Есть чешский фильм «Солист», где музыкант большого симфонического оркестра (какая-то по счёту скрипка) на досуге в одиночку ремонтировал квартиры, и делал это так виртуозно, что его прозвали солистом и он нашёл своё призвание. Стал он от этого счастлив, много ль потеряли его слушатели, так вот сразу и не скажешь. А будь он не второй скрипкой, а первой, солистом оркестра, звездой, что тогда? Здесь не действуют обычные критерии оценки, ибо нельзя сваливать в одну кучу такие понятия, как счастье и успех, как нельзя сравнивать тёплое с мягким. И что в таком разе могли сказать поклонники великого, без всяких преувеличений, гитариста Ричи Блэкмора, который на сломе веков внезапно бросил дело всей своей жизни – тяжёлый рок, сошёлся с никому не известной барышней по кличке Кэндис Найт и замутил фольклорный, акустический, медиевальный проект? Качали головами, ругались, было дело, даже плакали: вот же поизребячился старик, бес ему в ребро – так бездарно дал себя охмурить какой-то блондинке, что даже группу назвал в честь новой пассии...

Впрочем, тут они были не совсем правы: Блэкмор и себя не забыл. Название-то группе – Blackmore's Night.

Не знаю, как другие, а я почему-то воспринял эту перемену положительно. Может, потому, что я никогда особо не любил Deep Purple, может, потому, что к тому времени я слушал много разной музыки, а может, просто потому, что никогда не считал Блэкмора богом, как другие. Даже то, как он периодически ругался и мирился с коллегами, уходил из группы, приходил обратно, собирал проекты, распускал их – всё это выдавало в нём нервного, очень ранимого человека, от которого не знаешь, чего ждать. Не лучше ли принять как должное очередной эксперимент великого маэстро, чем плакаться и возмущаться, – подумал я тогда, и с лёгким сердцем отдался во власть средневековых гармоний, женского голоса, лютней и мандолин. Я тогда работал на севере, многое переосмыслил, и был период, когда кассета Блэкмора крутилась у меня в магнитофоне день за днём, неделя за неделей. Простенькая на первый взгляд музыка затягивала, как водоворот. Эти местами виртуозные, местами наивные стилизации под средневековье оказались шкатулками с двойным дном: в них не было эстрадной фальши, ролевушного благоговения и глупого цинизма. Такое мог проделать только опытный реконструктор, большой знаток средневековой музыки, искусства и культуры. Большой знаток... или два знатока. Но кто такая эта смазливая блондинка Найт по сравнению с гением Блэкмором? Никто, и звать никак.

В случае Блэкмора можно говорить о настоящей славе. Этот сумрачный гений, самый знаменитый самоучка в истории хард-роковой гитары, стал образцом для подражания, «крёстным отцом» для сонма гитаристов. По его пластинкам учились играть не тысячи – десятки тысяч юных дарований. Всемирное признание он обрёл, играя в легендарной группе Deep Purple, однако даже там он был немного наособицу – мрачный, замкнутый, неразговорчивый, всегда в чёрном... Нельзя сказать, что это была его команда: Блэкмор не раз и не два открыто заявлял, что на этом творческом этапе с этими людьми ему не по пути, и уходил. По счастью, ему было, куда идти: для воплощения своих идей у него была собственная лаборатория – группа Rainbow. Однако всё это была работа, то самое ДЕЛО. Для души, для отдыха, для собственного удовлетворения Блэкмор предпочитал совсем другую музыку: скрипичные концерты классиков и творчество средневековых менестрелей. На заре своей карьеры он был готов бросить только-только зарождавшийся хард-рок и посвятить себя средневековой музыке, однако телефонный звонок от человека по имени Джон Лорд изменил его судьбу. В течение почти двадцати лет гитара Блэкмора определяла границы мирового хард-рока. Так продолжалось до тех пор, пока в 1989 году не состоялся товарищеский футбольный матч между группой Deep Purple и командой Нью-Йоркского Технологического Института (игра в футбол – ещё одно хобби Ричи Блэкмора). После матча к Блэкмору подошла рослая блондинка, представилась ведущей студенческой радиостанции, призналась в любви к его музыке и попросила автограф. Красотку звали Кэндис Изрэйлоу. Ричи сделал ей комплимент, слово за слово завязалось знакомство. Вскоре после этого они ещё раз встретились и проговорили до утра, выяснив, что у них много общего, в частности любовь к медиевистике, кельтской культуре и музыке эпохи Возрождения. Через пару лет эта девица уже писала стихи для нового альбома возрождённой группы Rainbow и пела в ней на подпевках. А Блэкмор между тем серьёзно пересматривал итоги своей жизни и творчества и приходил к неутешительному выводу, что большую часть жизни он занимался нелюбимым ДЕЛОМ, потому всё больше отдавался хобби – камерному музыцированию в компании своей возлюбленной и поездкам по традиционным европейским фолковым фестивалям. Можно сказать, что в какой-то степени это была затянувшаяся ролёвка – Блэкмор отчаянно пытался наверстать всё, что недополучил в юности, а его подруга (к тому времени они уже обручились) убедила его не прекращать игру. В 1995 году Блэкмор решает послать всё к чёрту, навсегда закрывает проект Rainbow и начинает работу над первым альбомом новой группы Blackmore's Night. От старого состава остался только клавишник Дэвид Барановски (в новой группе он стал зваться «Бард Дэвид из Ларчмонта»). Ведущей вокалисткой стала Кэндис, взявшая себе сценический псевдоним «Найт». Впрочем, разве это что-то значит по сравнению с тем, что карьера великого Блэкмора сделала такой крутой поворот? В сущности, на этом предыстория закончена. В середине 1997 года вышел альбом Shadow of the Moon, и пока ортодоксальные рокеры призывали громы и молнии на головы ренегата Блэкмора и белобрысой ведьмы, невинная ролевая игра этой сладкой парочки затянула миллионы новых почитателей.

Уже с первых аккордов понятно, что медиевистика и фолк, какими они видятся Блэкмору, сильно отличаются от канонических: здесь звучат не только европейские инструменты, но и какие-то индийские барабанчики, а на заднем плане явно слышно клавиши и электрогитару с примочкой. Сколько лет прошло, а эта песня – Shadow Of The Moon, остаётся знаковой для группы. О чём она? О том, что свет дня обманчив, и только при свете Луны проявляется истинная сущность вещей. Удивительно привязчивый мотив, простые, ясные гармонии, оригинальные стихи: всё спето с толком, с чувством, с расстановкой. Голос Кэндис мягкий, «вкусный», он красиво оттеняет звук гитары и совершенно не раздражает. Его не назовёшь сильным, но девушка явно серьёзно занималась вокалом (в самом деле, не всё же слушать Лорену Маккеннитт, хочется порою отдохнуть от децибелов). Там, где Кэндис не хватает мощи, ей помогают две приглашённые певицы, укрывшиеся за псевдонимами «Леди Мэделайн» и «Леди Нэнси». The Clock Ticks On – песня о том, что часики-то тикают, и следующая Be Mine Tonight – минорные приятные песни, под которые одинаково хорошо как веселиться, так и погрустить. А вот Play Minstrel Play – совсем другое дело! В этой мощной фолк-роковой вещи поучаствовал Ян Андерсон из группы Jethro Tull. Это вполне традиционный приём для средневековья, когда первая половина баллады отдана певице, а во второй музыканты устраивают форменный звуковой шквал. Фантастическая дуэль гитариста и флейтиста, двух лидеров, за каждым из которых в музыкальном мире тянется дурная слава тирана и деспота, просто захватывает – создаётся впечатление, что Кэндис просто сдуло этим ураганом. Эта вещь не просто хороша – она блестяща! Впрочем, то же самое можно сказать и о следующей – балладе Ocean Gypsy из репертуара британской арт-роковой группы Renaissance. Уж как восхитителен оригинал, но Ричи и Кэндис удалось привнести в него что-то новое, какую-то чарующую интимность (думаю, маэстро подметил это много раньше, когда доверил Кэндис бэк-вокал в песне Ariel на своём альбоме Stranger In Us All). Помимо песен, Ричи взял за правило включать в каждый альбом по несколько инструментальных зарисовок. Конкретно здесь это Minstrel Hall, Mond Tanz и Mem'min'gen (последняя навеяна фольклорным фестивалем, проходящем в старинном немецком городке). Все три пьесы короткие, акустические, и каждая по-своему хороша. Magical World – просто ещё одна красивая баллада. Начало Writting On The Wall узнает каждый – в основу её положена тема из балета «Лебединое озеро» Чайковского; здесь звучит электрогитара, и это уже старый добрый Блэкмор. Песня получилась не сказать, что плохая, но забавная (помню, одна моя знакомая любила крутить под неё хула-хуп – зрелище было не для слабонервных), если честно, без неё вполне можно было обойтись. Renaissance Faire – ещё одна ностальгическая баллада о временах менестрелей и рыцарей, а No Second Time повествует о том, что надо брать от жизни всё, поскольку та не даст второго шанса. Порой я задумываюсь, уж не эта ли песня заставила Блэкмора сменить «музыкальную ориентацию»? Spirit Of The Sea, как мне кажется, попытка написать что-то, подобное Ocean Gypsy. Что касается Greensleeves, то тут любые комментарии излишни: «Зелёные рукава» – английская классика времён короля Генриха VIII, перепеть её считает своим долгом каждый фолковый исполнитель (здесь, правда, ритм несколько ускорен, но всё «в пределах погрешности»). Завершающая диск Wish You Were Here – просто ещё одна хорошая песня, на сей раз из репертуара американской группы Rednex. Ни Кэндис, ни Ричи не добавили к ней ничего нового, просто сыграли и спели один-в-один с оригиналом (что, впрочем, не умаляет её достоинств).

Этот наивный, трогательный, добрый альбом стал одной из самых противоречивых работ Блэкмора и одним из самых выдающихся релизов года. Он в корне перевернул все представления обывателя о средневековой музыке как о занудном хобби кучки чокнутых энтузиастов. У хард-рока отыскались корни столь глубокие, что ради них стоило пожертвовать плодами. Блэкмор здесь играет чисто и легко, и в то же время не кичится мастерством, а делает упор на чувственность исполнения. В нынешнюю компьютерную эпоху, когда любой криворукий балбес может нарезать сэмплов и сделать технически безупречную запись, начинаешь особенно ценить подлинное, настоящее звучание. Блэкмор оказался замечательным и тонким мелодистом, а Кэндис – одарённой поэтессой. Вместе они записали уже пять или шесть альбомов, в которых были всякие эксперименты: и кельтские стилизации, и отсылки к творчеству немецких миннезингеров, и рождественские гимны, а в последних работах неожиданно прорывается до боли узнаваемая хард-роковая гитара. С годами Кэндис настолько осмелела, что стала перепевать классику Rainbow – Self Portrait и Street Of Dreams, и даже покусилась на бессмертные Child In Time и Soldier of Fortune из репертуара Deep Purple (пожалуй, это было уже лишнее, ну да не мне её судить).

Нельзя сказать, что Blackmore's Night исполняют полностью аутентичную музыку: Блэкмор не был бы собой, когда бы полностью забросил рок, которым занимался на протяжении тридцати лет. Он и сегодня может так пришпорить гитару – мало не покажется (послушайте-ка песню Fires At Midnight из одноимённого альбома). Нынешнее творчество Блэкмора – причудливый сплав музыки Средневековья и эпохи Возрождения, среднеевропейского фольклора и современной популярной музыки. Подобных проектов много, только мало кто может похвастать таким колоссальным опытом, таким высоким исполнительским мастерством и, не побоюсь этих слов – безупречным вкусом и чувством меры. Плюс ко всему не надо списывать со счетов магию прославленного имени (это я, естественно, не о Кэндис) – многие элементарно не пришли бы к этой музыке, когда б не Блэкмор. С его стороны это был Поступок, сравнимый с отречением от трона: Ричи выпрыгнул из королевских башмаков, сумел переступить через ненужную гордость, не побоялся показаться смешным. Его оплакивали поклонники, над ним потешались коллеги, издевались журналисты, а он не слушал никого, кроме Кэндис, и упрямо делал своё дело. С появлением Blackmore's Night мир реконструкторов, этих потешных менестрелей, рыцарей и трубадуров перестал быть резервацией, прибежищем для чудаков и эскапистов – уж если такие люди, как Блэкмор, играют в эту игру, стало быть, и другим не зазорно! В итоге огромное количество народу открыли для себя целую страну на карте музыки, мимо которой раньше бы прошли и даже не взглянули. Можно ли здесь говорить об успехе, признании, славе, как в случае с Rainbow или (ладно, чего уж) Deep Purple? Наверное, нет. Можно ли говорить о счастье, удовлетворении и радости?

Конечно, да!

Судьба Ричи Блэкмора напоминает мне историю римского императора Диоклетиана – когда его преемник Максимиан стал уговаривать его, снявшего царственный пурпур, вернуться к власти, тот ответил, что если бы Максимиан только видел, какую прекрасную капусту он выращивает, ему и в голову бы не пришло просить Диоклетиана пожертвовать таким приятным занятием ради власти и забот о государстве. Что тут скажешь? Нам вообще крупно повезло, ведь Ричи мог бы и футболом увлечься на старости лет… Да и вообще, кто такой Блэкмор по сравнению с красавицей Кэндис, за плечами которой 20 лет занятий танцами, гимнастикой, вокалом, фортепиано и театром; Кэндис, признанной лучшим поэтом-песенником 1997 года; Кэндис, самостоятельно освоившей такие старинные инструменты, как шалмей, корнамуза, раушпфайф и чантер от волынки; Кэндис, ставшей королевой фей на Фестивале Фэйри 2006 года? Кто он – стареющая рок-звезда, павшая жертвой смазливой мордашки, или влюблённый менестрель у ног Прекрасной Дамы? Выбирайте сами, это не так уж сложно сделать.

И хватит о блондинках.

В конце концов, за плечами каждого великого мужчины стояла великая женщина.