Space. Чужие среди чужих.

Во времена, когда пластинки были большими, а их конверты – бумажными, в любой коллекции любимые диски легко отыскивались: у них были самые затёртые корешки. У меня дома тоже есть полка со старыми дисками, а среди них – один конверт, самый истрёпанный. Название группы уже почти не разобрать, и если я где его упоминаю, все тут же начинают кривиться: по нынешним меркам эта музыка слишком проста и примитивна. Но даже недоброжелатели бережно хранят на дальней полке затёртую кассету с лучшими вещами этой группы. Раз услышав, её нельзя забыть, как бы ты к ней ни относился. Её удивительно тёплая и доступная электроника долгое время была приоткрытым окошком в неведомое – в космос, в глубины океана, в бездны времени и прочее «прекрасное далёко».

Ладно, хватит секретничать. Называлась эта группа коротко и вместе с тем предельно ясно: Space. Синтезатор долго оставался загадочным инструментом. Фантазия Эмерсона, Лорда или Уэйкмана не шла дальше извлечения из него жиденького звучания электрооргана или создания глубоких фоновых вибраций. Неудивительно: большинство из них работало с классическим материалом. И только с приходом краут-рока началась эпоха экспериментального новаторства: музыканты стали создавать немыслимые, странные, чуждые слуху тембры, коим не было аналогов в природе, и конструировать из них совсем другую музыку. Фильтры скрипки, флейты и гобоя потеряли актуальность – оказалось, синтезатор может создать целый отдельный мир. Такие люди как Kraftwerk, Брайан Ино, Жан-Мишель Жарр и Tangerine Dream сумели сильно изменить лицо мировой музыки. Из этой героической плеяды творчество Space выглядело самым легковесным, самым привлекательным, самым доступным для восприятия. Интеллектуалов в их музыке всегда пугала вызывающая простота. И, между прочим, совершенно зря.

Дидье Маруани научился читать ноты и буквы одновременно, когда ему было 5 лет. В 15 он уже студент Парижской консерватории, изучает творчество Рахманинова, Шопена, Дебюсси, а в 20, завершив образование (диплом с отличием по сольфеджио и вторая премия по классу рояля), выходит на большую сцену. Он играет с такими звёздами, как Джонни Холлидей, Клод Франсуа и Джо Дассен, когда в 1976 году известный астролог Элизабет Тесье предлагает ему записать музыку к её передаче о космосе, и двадцатитрёхлетний музыкант с энтузиазмом берётся за дело. Рецепт Маруани был прост, как всё гениальное: взяв за основу классическую чистоту и прозрачность шопеновских этюдов, молодой музыкант положил свои мелодии на «моторную» ритмику модного в то время диско и сыграл всё на синтезаторе (космос же!). Результат превзошёл все ожидания: хоть передача так и не появилась на свет, композиция Magic Fly стала сенсацией в музыкальном мире. Развивая успех, пианист взял псевдоним «Экама» (фамилия Маруани была слишком известна), набрал аккомпанирующий состав и нарёк его Space. Думаю, огромное количество английских и американских музыкантов потом кусали себе локти от отчаяния, что такое крутое название увёл у них из-под носа какой-то француз. Хотя тогда никто не знал, откуда взялась эта группа – из Англии, Германии или Франции.

Альбом Magic Fly вышел в 1977 году. И я люблю его не просто как воспоминание из детства, как может некоторым показаться. Сейчас эта музыка действительно выглядит несколько прямолинейно, простовато, но если сделать поправку на время, он восхитителен. Первые же ноты фортепианного вступления Fasten Seat Belt – «сердечное» биение и летящий, чуть вибрирующий звук синтезатора стали эталоном инструментальной музыки и образцом для бесчисленных подражателей. Впрочем, каждая композиция с этого диска достойна упоминания. За мягкой Ballad For Space Lovers следует замечательная в своей импульсивности Tango In Space (в общем-то, на танго мало похожая), а за ней – Flying Nightmare, насыщенная мощными фортепианными аккордами, потусторонним шорохом и странными вибрациями. Ну а дальше – собственно Magic Fly. То есть классика. В России, наверное, нет человека, который бы её не слышал – это самая популярная тема для телепередач о космосе. Velvet Rape, стыдливо обозванная в советском издании «Вежливым похищением», представляет собой целую жанровую сценку, практически готовый саундтрек для какого-нибудь футуристического криминального боевика. Последняя песня – Carry On, Turn Me On, с зачатками стиля лаунж, насыщенная лёгкими синтезаторными пассажами и оргазмическими женскими вздохами, всё-таки отфутболивает нас обратно к дискотечным танцполам. Маруани так и не сможет избавиться от проклятия диско – в каждом новом альбоме группы найдётся место для длинной женской песни-пляски в стиле Донны Саммер или Глории Гейнор.

Мышление Маруани на этом альбоме прихотливо и разнообразно: угрожающе звучащие эффекты сменяются лирическими зарисовками, звук синтезатора всякий раз приятно удивляет. Классическое образование даёт о себе знать: порой Маруани играет три-четыре повторяющиеся ноты, но это правильные ноты. Конечно, почва для прихода Space была серьёзно подготовлена такими мастерами, как Pink Floyd и Алан Парсонс, но с другой стороны творчество Экамы тесно смыкалось с музыкой поколения «новой волны», танцующего в тени ядерного гриба. И тут за ним числятся ещё несколько побед.

Электронная музыка первой пробила бреши в культурной войне 80-х. Пока ошеломлённые Штаты сдавались под натиском Kraftwerk, а Жан-Мишель Жарр взламывал Китайскую стену, звездолёт Маруани раз за разом уходил в глубокий рейд за железный занавес. Космические темы в его творчестве не могли не найти отклика в сердцах советских людей. Гастроли Space в Советском союзе в 1983 году были грандиозным предприятием; на концерты в «Олимпийском» пришло 60 тысяч человек (не меньший ажиотаж был и в «Лужниках» в 91-м, и на Красной площади). Лазерные лучи, стробоскопы, дымовые завесы и зеркальные шары, серебристые одежды музыкантов и сам Дидье, выпрыгивающий на сцену из космического корабля – всё это выглядело как десант пришельцев. Кое-кто ещё помнит, как московская милиция бегала по залу, усаживая танцующих людей обратно в кресла. Рослый обаятельный француз с лицом героя-любовника и звёздной пылью в волосах покорил сердца молодёжи, домохозяек и даже научных работников. Пресса нарекла его «маленьким принцем космической эры». Музыка Space тогда звучала из каждого окна вперемешку с Пугачёвой и Высоцким.

Space просуществовали недолго. Записав три классических альбома, Маруани вдребезги рассорился с остальными музыкантами и оставил группу (уже без него они записали беспомощный диск Deeper Zone). В его новой группе Paris-France-Transit упор будет сделан на гитарное звучание, после чего он пустится в долгое сольное плавание, обратится к симфонизму, задействует академические хоры… Это будет интересно и занимательно, но чарующая простота и обаятельная прозрачность, свойственная ранним Space, исчезнут навсегда, хотя космос будет преследовать его всю оставшуюся жизнь, возникая в названии каждого нового проекта – Space Magic Concerts, Space Opera, Symphonic Space Dream… Даже на самом «земном» диске Paris-France-Transit отыщется композиция «Голоса с Юпитера».

Маруани жив и работает, хотя это мало кого интересует. Он до сих пор уверен, что его творчество любят в бывшем СССР (отчасти это правда – распад Советского союза едва не поставил крест на его карьере). У него даже есть свой блог в Сети на русском (!) языке. Его грёзы о больших пространствах – океане, космосе, пустыне, эти «полёты во сне и наяву» были наивны, но чисты: Маруани всегда был неисправимым романтиком, в отличие от законченных прагматиков Kraftwerk или витавшего в медитативных эмпиреях Жарра. Показательно, что вся эта троица «отцов-основателей» так и не сумела вписаться в изменившуюся мировую электронную сцену: выбранные ими стилистические рамки были узки, и очень скоро слушатель нашёл себе новых героев. Все их попытки вернуть былое влияние – экскурсы в транс, техно и дрим-хаус не принесли им успеха, но надо признать, что те «новые герои» ныне прочно забыты, в то время как работы первопроходцев электронной музыки перешли в разряд классики и слушаются как ностальгическое ретро. В принципе, если б музыка могла служить топливом для звездолёта, они составили бы неплохой экипаж: бригада роботов-технарей, могущих собрать и отладить любой механизм, мечтательный и задумчивый навигатор, колдующий над звёздными картами, и ясноглазый пилот, способный увести корабль чёрту в пасть и привести его обратно.

Кстати, чуть не забыл: Маруани – не француз, он монегаск (уроженец княжества Монако).

Вот теперь всё. Можно смеяться. Бросайте в меня ваши камни.