Рецензия на альбом «Zenyatta Mondatta» — The Police

The Police. Враги хорошего.

Жизнь, она как зебра: полоса белая – полоса чёрная, чего не скажешь о музыке: многие «чёрные» стили ныне успешно пересажены на «белую» почву, и имена «садовников» как правило известны. Ритм-н-блюз стал рок-н-роллом только после Элвиса. Белый блюз придумали Джон Майал и Алексис Корнер. Белый техно-хаус – New Order. Белый рэп... ну, это Эминем. А вот кто придумал белое реггей? И вообще, существует ли оно как отдельный стиль? В своё время я сильно озадачился этим вопросом: в музыке «новой волны» отчётливо звучали слабые доли. Так кто ж это был? Ответ, как ни странно, можно найти в нашем отечестве. В начале 80-х Владимир Кузьмин спел песню «Кикимора», в которой были такие строчки: «Она хитра, как сотня старых лис, и втихомолку слушает “Полис”». Ключевое слово здесь – «втихомолку»: вокруг этого имени неизменно царила зона странного молчания. Наши критики писали об этой группе хоть и редко, но всегда с оттенком похвалы, в то время как самих «Полис» в СССР никто не слушал; их не гоняли на дискотеках, а их записями обменивались исключительно продвинутые филофонисты и профессиональные музыканты. На чёрном рынке на сто дисков Deep Purple приходился дай бог один «полицейский». Причин сего явления я не знаю.

Но белое реггей в любом случае изобрели именно они, The Police.

Собрал группу американец Стюарт Коупленд, игравший ранее в команде Curved Air, а брат его, Майлз, занимался менеджментом и владел собственной маленькой студией грамзаписи. Это была довольно обеспеченная семья (их отец, бывший сотрудник ЦРУ, был советником арабских нефтяных шейхов), братья выросли в Бейруте, бегло говорили по-арабски, а в 66-м году перебрались в Лондон, где как раз застали время перемен. Заканчивались 70-е. Старые группы звучали как из-под воды, всё решали спецэффекты, стихи засорила хипповая чушь, а музыку – длиннейшие импровизации. Панк-рок ураганом прошёлся по британской сцене, снеся к чертям всю эту шелуху. Стюарт, напористый, молодой барабанщик, тоже мечтал о группе, которая использовала бы простые и реалистичные идеи панка. Более-менее сносный гитарист нашёлся быстро, а вот с вокалистом были проблемы: ни один брызжущий слюной горлопан Стюарта не устраивал. Помог случай: в местном клубе играла джаз-роковая группа из Ньюкасла Last Exit. Сама группа Коупленду не понравилась, но солист произвёл на него большое впечатление: у него был необычный тембр голоса, он виртуозно владел бас-гитарой, носил свитер в жёлтую и чёрную полоску, откликался на прозвище Стинг, а вне сцены преподавал английский в католической начальной школе св. Павла в Кремлигтоне. Звали его Гордон Самнер. (Думаю, сейчас многих изумил тот факт, что нынешний кумир интеллектуалов и любимчик блондинок Стинг когда-то играл панк-рок.) Стюарт не пожалел времени и сил, чтоб переманить его в Лондон. Написав несколько коротких энергичных номеров, они выпустили сорокапятку на семейной фирме Коуплендов и стали выступать в местных панк-клубах. В июне 77-го на одно такое выступление заглянул знакомый гитарист Энди Саммерс, игравший у Майка Олдфилда и Эрика Бёрдона. Прежний гитарист уже не справлялся со сложными партиями – группе требовался новый, который сохранил бы энергию панка, но играл технично и нестандартно. Саммерс идеально вписался в группу.

Отбросим эти скучные, сухие факты. Лучше задумайтесь, какие люди собрались в этой группе: «прогрессивный» барабанщик, джазовый контрабасист и «белый» блюзмен. Задумались? А теперь представьте, что они натворили, когда пришли в панк-рок! Им просто невозможно было подражать, настолько сложным и техничным было их исполнение. Хотя трио не сразу снискало успех: «динозавры» рока пренебрежительно отмахивались от них, а панки относились настороженно, нюхом чуя в этих чистеньких ребятах засланных казачков. Группа буквально перебивалась с хлеба на квас. Анекдотичным стал случай, когда они подписались на рекламу жвачки Wrigley, для чего им пришлось перекраситься в блондинов. Теперь все трое выглядели как братья, внеся последний штрих в образ группы. Но всё изменилось, когда в 78-м году вышел их первый альбом, прогремевший по обе стороны Атлантики. Песни были интересными и остроумными, звучание – резким, новаторским, жалящим, а коктейль из реггей и панка произвёл ошеломляющее впечатление.

Первым диском «Полис», который попал мне в руки, был их второй альбом Reggatta de Blanc, и с тех пор, как в моей коллекции появился этот стильный диск в сине-серебряной обложке, я стал их ярым фанатом. Песни Message In A Bottle и Walking On The Moon навсегда поселились в плей-листе моего плейера. Но даже эти достижения померкли на фоне их новой работы Zenyatta Mondatta – великолепного образчика гитарной «новой волны» в её рафинированном, чистом виде.

Дизайн обложки – триумф простоты и хорошего вкуса: три портрета, вписанные в треугольник, – в профиль, анфас и три четверти. Думаю, витиеватое название и образ пирамиды на конверте возникли неспроста: музыканты только что завершили изнурительный гастрольный тур, во время которого посетили Индию и Египет. Новых песен практически не было, всё приходилось сочинять на ходу. Им стоило многих усилий настроиться на работу в студии и закончить альбом в указанный срок. Впрочем, я часто замечал, что самые интересные вещи возникают именно при сильном сопротивлении материала. Так вышло и на этот раз.

Don't Stand So Close To Me начинается монотонным гулом, в которые вплетаются «танцующие» тарелки и стрекочущая гитара. «Молодой учитель в грёзах школьницы, она хочет его так ужасно и знает, что он её – тоже...». Этот рассказ о школьном учителе и его ученице, девчонке вдвое младше его, явно написан под влиянием «Лолиты» Набокова. Стинг много читал, сам работал учителем и не раз был свидетелем таких грустных отношений, исполненных эротизма и безысходности, с гневными укорами в учительской и злобными пересудами за спиной. Вообще, Стинг всегда поднимал очень нестандартные темы (первый хит «Полис», Roxanne, вообще был о любви к проститутке), но делал это с какой-то обезоруживающей горечью и неподдельной страстью. Следующая песня, Driven To Tears, единственная была написана до гастролей – здесь слышно, как умело группа пользуется паузами и тишиной. Между тем, речь идёт о бедственном положении в странах третьего мира, возможно, поэтому соло Саммерса какое-то сердитое. А вот следующая песня целиком и полностью отдана во власть басиста и ударника, и уж они резвятся вовсю. Редкие вкрапления гитары лишь обрамляют ведущую тему (длиннющее название When The World Is Runnin Down, You Make The Best Of What's Still Around, пожалуй, стоит перевести: «Когда мир катится к чертям, ты получше используешь то, что вокруг»). Следующая вещь, Canary In A Coalmine – одна из любимых у меня на этом диске; это задорная, с лёгким ритмом и блестящей гитарной партией песня, где влюблённый парень сравнивается с канарейкой в угольной шахте: у обоих кружится голова. Стинг, сын простого молочника из Таунсайда – пригорода шахтёрского Ньюкасла, просто не мог пройти мимо такой параллели. А вот Voices Inside My Head – холодный «атмосферный» джем, где Саммерс блестяще работает со своим любимым эхо-эффектом, в то время как Стюарт выдаёт череду замечательных барабанных отбивок, а Стинг тут как бы ни при чём: его расслабленный голос звучит где-то далеко, «в голове». Замыкающая песня, Bombs Away – удачная вещица Коупленда. «Восточное» гитарное соло здесь наверняка навеяно недавним путешествием по Египту; в этих «плясках моджахедов» не хватает только криков «Аллах акбар!» и радостной пальбы из «калаша». Но в те времена подобные заигрывания были вполне допустимы, и песня смотрелась как ещё один упрёк милитаристам, посылающих солдат на смерть ради собственной карьеры и чинов.

Вторую сторону открывает ещё один великий хит с бессмысленным названием De Do Do Do, De Da Da Da, перед которым меркнут любые «Тутти-Фрутти» и «Рэдди-Тедди». Впрочем, это как раз такой случай, где текст совершенно не важен – так, очередная болтовня очередного влюблённого. Стинг и Стюарт здесь играют на редкость экономно и красиво, и только Энди отчаянно чешет струны своим медиатором. В своё время я был просто в восторге от этой вещицы, равно как и от следующей – инструментала Саммерса Behind My Camel («За моим верблюдом») – тягучей, качающейся стилизации под Восток. Эта звуковая картинка была настолько яркой и рождала такой однозначный образ, что в тот год завоевала «Грэмми» в номинации «Лучшая инструментальная композиция». Следующая вещь, Man in a Suitcase – немножко суетливая песенка в стиле реггей, где Стинг жалуется на бесконечную жизнь странника, опять навеяна недавними гастролями и явно перекликается с Чеховским «Человеком в футляре» – Стинг всегда был благодарным читателем.

В общем-то, по-хорошему следовало бы остановиться тут – и мне, и музыкантам. На альбоме есть ещё две песни: странная, изломанная Shadows In The Rain в стиле реггей, с брякающими фортепианными нотами и скрежещущей гитарой, и невразумительный завершающий номер The Other Way Of Stopping за авторством Коупленда. Ну, с «Другим способом остановиться» всё ясно – Стюарт никогда не был сильным композитором. Но вот как они ухитрились так испоганить Shadows In The Rain – для меня долгое время являлось загадкой. Видимо, им и впрямь приходилось нелегко в условиях творческого цейтнота, если в альбом попали такие студийные черновики и не очень удачные джемы (это притом, что в то же время была записана такая восхитительная вещь, как I Burn For You). Несколько лет спустя Стинг выпустит свой первый сольный диск, «гвоздём» которого станут те самые «Тени...», записанные в мощной, горячей джаз-роковой аранжировке. Но это совсем другая история.

В тот год в опросе журнала «Melody Maker» «Полис» заняли 3-е место, вслед за Pink Floyd и Led Zeppelin. Я люблю этот нервный, немного недоработанный альбом, в своё время он стал для меня настоящим откровением. Творчество «Полис» стало отправной точкой для десятков гитарных групп, ибо они были лучшими. Немудрено, что за их записями гонялись, в основном, профессионалы. В то время, как «нормальные» панки исповедовали непрерывное шумоизвержение, «Полис» демонстрировали редкий такт в обращении со звуком и совершенно джазовое умение держать паузу. Игра музыкантов на этом альбоме виртуозна и изобретательна. Поколение «новой волны» подарило рок-музыке только трёх великих гитаристов, и Саммерс – один из них. Поразительно, насколько разные конструкции он умудрялся создавать в масштабе коротких песенок – в его распоряжении редко бывало больше восьми тактов. Коупленд, без сомнения, был одним из лучших ударников своего времени, а Стинг блестяще совмещал причудливые басовые партии с пением и сложными, философскими текстами. Его надрывный, высокий вокал стал одним из самых узнаваемых в поп-музыке (сам он говорит, что на него в этом плане сильно повлиял джазовый певец Лео Клейн). Но вот как композитор Стинг оказался намного талантливее и Коупленда, и Саммерса: новые диски Ghost In The Machine и Synchronicity с нелицеприятной жестокостью это подтвердили (хотя я люблю их не меньше «Зеньятты»). Звучание становилось всё лучше и чище, но при этом из него уходило что-то живое, импровизационное. Помимо прочего, Стинг отличался жёстким, деспотичным характером. Как ни странно, несмотря на своё джазовое прошлое, он всё любил заранее прорабатывать до мелочей, в то время как Коупленд был прирождённым импровизатором. Покладистому Энди до поры до времени удавалось сглаживать острые углы, но в конце концов постоянные трения отравили обстановку в группе. В 1986 году, после серии благотворительных концертов в пользу организации Amnesty International «Полис» собрались в студии, чтоб записать свои старые песни в новой обработке, но за день до начала работы Стюарт Коупленд сломал ключицу, играя в поло. Это окончательно переполнило чашу терпения Стинга. Все двадцать дней, отведённые для записи, музыканты только и делали, что спорили и ругались, после чего разошлись в разные стороны. Сухая, бездушная, практически цифровая версия Don't Stand So Close To Me (музыкантам пришлось задействовать сэмплер) – вот всё, что осталось от той неудачной попытки.

Дальнейшая судьба всех троих сложилась по-разному. Энди Саммерс выпустил несколько не очень удачных сольных дисков и плодотворно работал с великим Робертом Фриппом. Стюарт Коупленд записал и выпустил оперу, после чего ушёл в киномузыку (сегодня на его счету около шестидесяти озвученных фильмов и сериалов). Что касается Стинга, то ещё до окончательного разрыва с коллегами он записал первый сольный альбом, а после сделал блестящую одиночную карьеру. Он действительно прекрасный музыкант, однако даже в самые лучшие годы его подводила однобокость видения: лишённый оппозиции в лице Коупленда, он быстро впал в самолюбование. Что интересно – он так и не нашёл барабанщика, который смог бы адекватно выразить его мысли. С ним работали музыканты высочайшего класса – Омар Хаким, Ману Катче, Винни Колайута, но заменить Коупленда у них не получлось.

А первый вопрос, который ему задавали на каждой пресс-конференции, был: «Почему распались "Полис"?» Наверное, этот проклятый вопрос в итоге его доконал, иначе как объяснить, что в 2007 году, после совершенно неожиданного альбома лютневой музыки Songs From The Labyrinth, Стинг принял решение заново собрать великую группу? Обычно подобные "возрождения" оборачиваются пшиком, но здесь эффект был сравним с возвращением Ричарда Львиное Сердце из Палестины. Турне 2007 года сопровождал грандиозный успех. Даже странно, что на этот раз всё сложилось более-менее удачно, и все со всеми ужились и договорились. Всё-таки хорошо, что в этой прекрасной группе играют всего три человека.

Будь их там хотя бы четверо, они давно бы уже поубивали друг друга.

01.12.2007

Оставить комментарий (потребуется вход)

Другие рецензии этого автора

Оставьте свою рецензию на этот альбом (потребуется вход)



Информация об альбоме

Zenyatta Mondatta

Композитор /группа: The Police

Год: 1980